Паутина

From Internet

Вот говорят, что деньги сильней всего на свете. Вздор. Ерунда.

Капиталисты для самообольщения все это выдумали.

Есть на свете кое-что покрепче денег.

Двумя словами об этом не рассказать. Тут целый рассказ требуется.

Извольте рассказ.

Высокой квалификации токарь по металлу, Иван Борисович Левинидов, рассказал мне его.

- Да, дорогой товарищ, - сказал Левинидов, - такие дела на свете делаются, что только в книгу записывай.

Появился у нас на заводе любимчик - Егорка Драпов. Человек он арапистый. Усишки белокурые. Взгляд этакий вредный. И нос вроде перламутровой пуговицы.

А карьеру между тем делает. По службе повышается, на легкую работу назначается и жалованье получает по высшему разряду.

Мастер с ним за ручку. А раз даже, проходя мимо Егорки Драпова, мастер пощекотал его пальцами и с уважением таким ему улыбнулся.

Стали рабочие думать что и почему. И за какие личные качества повышается человек.

Думали, гадали, но не разгадали и пошли к инженеру Фирсу.

- Вот, говорим, любезный отец, просим покорнейше одернуть зарвавшегося мастера. Пущай не повышает своего любимца Егорку Драпова. И пальцем пущай не щекотит, проходя мимо.

Сначала инженер, конечно, испугался - думал, что его хотят выводить на свежую воду, но после обрадовался.

- Будьте, говорит, товарищи, благонадежны. Зарвавшегося мастера одерну, а Егорку Драпова в другое отделение переведу.

Проходит между тем месяц. Погода стоит отличная. Ветры дуют южные. И наводнения не предвидится. А любимчик - Егорка Драпов - карьеру между тем делает все более заманчивую.

И не только теперь мастер, а и сам любимый спец с ним похохатывает и ручку ему жмет.

Ахнули рабочие. И я ахнул.

«Неужели же, думаем, правды на земле нету? Ведь за какие же это данные повышается человек и пальцами щекотится мастером?»

Пошли мы небольшой группой к красному директору Ивану Павловичу.

- Вы, говорим, который этот и тому подобное. Да за что же, говорим, такая, несообразность? А красный директор, нахмурившись, отвечает:
- Я. говорит, который этот и тому подобное. Я, говорит, мастера и спеца возьму под ноготь, а Егорку Драпова распущу, как собачий хвост. Идите себе, братцы, не понижайте производительность.

И проходит месяц - Егорка Драпов цветет, как маков цвет или, скажем, хризантема в саду. Балуют его и милуют и ручку со всех сторон наперерыв ему жмут. И директор жмет, и спец жмет, и сам мастер, проходя мимо, щекотит Егорку Драпова.

Взвыли тут рабочие, пошли всей гурьбой к рабкору Настину. Плачутся:

- Рабкор ты наш, золото, драгоценная головушка. Ругали мы тебя, и матюкали, и язвой называли: мол, жалобы зачем в газету пишешь. А теперича, извините и простите... Выводите Егорку Драпова на свежую воду.

- Ладно, - сказал Настин. - Это мы можем, сейчас поможем. Дайте только маленечко сроку, погляжу, что и как и почему человек повышается. Хвост ему накручу - будьте покойны.

И проходит месяц. Ветры дуют южные. И наводнения не предвидится. Птички по воздуху порхают и бабочки крутятся.

А Егорка Драпов цветет жасмином или даже пестрой астрой распушается.

И даже рабкор Настин, проходя однажды мимо, пощекотал Егорку и дружески ему так улыбнулся.

Собрались тут рабочие обсуждать. Говорили, говорили - языки распухли, а к результату не пришли.

И тут я, конечно, встреваю в разговор.

- Братцы, говорю, я, говорю, первый гадюку открыл, я ее и закопаю. Дайте срок.

И вдруг на другой день захожу я в Егоркино отделение и незаметно становлюсь за дверь. И вижу. Мастер домой собирается, а Егорка Драпов крутится перед ним мелким бесом и вроде как тужурку подает.

- Не застудитесь, говорит, Иван Саввич. Погодка-то, говорит, страсть неблагоприятная. А мастер Егорку по плечу стукает и хохочет.

- А и любишь, говорит, ты меня, Егорка, сукин сын. А Егорка Драпов почтительно докладывает:
- Вы, говорит мне, Иван Саввич, вроде как отец родной. И мастер, говорит, вы отличный. И личностью, говорит, очень, говорит, вы мне покойную мамашу напоминаете, только что у ей усиков не было.

А мастер пожал Егоркину ручку и пошел себе. Только я хотел из-за двери выйти, шаг шагнул - рабкор Настин прется.

- А, говорит, Егорушка, друг ситный! Я, говорит, знаешь ли, такую давеча заметку написал - айлюли.

А Егорка Драпов смеется.

- Да уж, говорит, ты богато пишешь. Пушкин, говорит, и Гоголь дерьмо против тебя.
- Ну спасибо, - говорит рабкор, - век тебе не забуду. Хочешь, ту заметку прочту?
- Да чего ее читать, - говорит Егорко, - я, говорит, и гак, без чтения в восхищении.

Пожали друг другу ручки и вышли вместе. А я следом.

Навстречу красный директор прется.

- А, говорит, Егорка Драпов, наше вам... Ну-ка, говорит, погляди теперича, какие у меня мускулы.

И директор рукав свой засучил и показывает Егорке мускулы.

Нажал Егорка пальцем на мускулы.

- Ого, говорит, прибавилось.

- Ну спасибо, - говорит директор, - спасибо тебе, Егорка.

Тут оба - директор и рабкор - попрощались с Егоркой и разошлись.

Догоняю я Егорку на улице, беру его, подлеца, за руку и отвечаю:

- Так, говорю, любезный. Вот, говорю, какие паутины вы строите. А Егорка Драпов берет меня под руку и хохочет.

- Да бросьте, говорит, милый... Охота тебе... Лучше расскажи, как живешь и как сынишка процветает.
- Дочка, говорю, у меня, Егорка. Не сын. Отличная, говорю, дочка. Бегает...
- Люблю девочек, - говорит Егорка. - Завсегда, говорит, любуюсь на них и игрушки им жертвую...

И проходит месяц. Ветры дуют южные. И наводнения не предвидится. А Егорка Драпов цветет, как маков цвет или, скажем, хризантема в саду.

А вчера, проходя мимо, пощекотал я Егорку Драпова.

Черт с ним. Хоть, думаю, и подлец, а приятный человек.

Полюбил я Егорку Драпова.