Доходная статья
From Internet
ем разжиться безработному человеку в
наше бедное время? Да, прямо сказать, нечем.
Ну, спасибо, велосипед задавит. Ну, сорвешь
целковый с неосторожного проезжающего. Или,
скажем, какая-нибудь хозяйская собачонка за
штаны схватит. Рублей десять набежит за это
самое.
Да только ядовитое как-то на земле пошло:
велосипеды тормозят, собачки не кусаются.
Беда прямо-таки безработному человеку!
А другая собачка и кусит, да хозяина после
не найдешь. Смылся хозяин. Сорвать не с кого.
И выходит, что совсем зря собачка кусила
безработного человека.
Очень масса препятствий встречается в
случайном заработке!
Другой раз привалит счастье - вот оно, бери
его, хватай руками, - так нет, закон, скажем,
не предусматривает этой статьи.
Вот раз гуляем мы печально в Саду
трудящихся. Глядим - собачка с бантиком.
Этакая мелкая комнатная собачонка на
хвосте сидит у скамейки. Тут же и хозяева
весенним воздухом дышат. Гражданин с
дамочкой.
И вот осеняет нас мысль насчет собачки.
Сажусь рядом на скамейку и тихонько ногой
покручиваю у собачьей морды. А сапог рваный.
Другая комнатная собачка за такой сапог
враз бы за штаны схватила, и тогда
выкладывай хозяева денежки не менее
десятки. А эта подлая собачка сидит все
время на хвосте и глазами за сапогом водит.
- Вз-э, говорю, куси!
Не кусает. Жирная такая, что ли, собачка
попалась - неохота ей кусать.
- Хватай, говорю, тубо, проклятая.
Не хватает. Сидит по-прежнему на хвосте и
глазами мигает.
«Ах так!» - думаю.
Встаю и ногой как махну эту комнатную
собачку со злобы.
Визг. Шум. И крики. Народ толкается. Дамочка
в истерике мечется. Гражданин рукой махает,
ударить, наверное, меня хочет. Тут же и
старушка какая-то подначивает. Дескать,
ударь, батюшка, подлеца за собачку. Такой же,
мол, собачка человек, как и мы, грешные.
А гражданин подначки послушался,
развернулся и шмяк меня по уху.
«Так, думаю, рублей пятнадцать, а то и все
двадцать пять набежит за это самое. Это тоже
статья доходная. В царское, думаю, время не
менее пяти за это платили. Эх, думаю, дурак,
дурак! Ударил себе на голову...» Обращаюсь к
народу:
- Граждане, говорю, дозволено ли, говорю,
безработных по роже бить на глазах у
публики? Тут шум, визг и крики поднялись.
- Не дозволено, кричат, братишка! Волоки в
милицию.
Я говорю:
- Может, без милиции, граждане, обойдемся.
Мне бы, говорю, рублей двадцать пять. Народ
говорит:
- Не соглашайся на двадцать пять, братишечка!
Это за двадцато-то пять, может быть, каждый
ударить захочет. А тут проучить надо
зарвавшихся. Волоки в милицию.
Ну, пошли в милицию.
Шум, крик, стоны. Протоколы пишут.
Свидетелей очень масса выступает. И все за
меня.
Я говорю:
- Менее как за сорок не соглашусь, граждане,
раз такое полное единодушие наблюдается.
Это, говорю, не при Николае Кровавом меня по
роже ударили, понимать надо... Может, говорю,
у меня рожа теперь болеть два дня будет. Что
тогда?..
Наконец протоколы написаны, свидетели
подписаны, и просят всех до суда уйти честью.
Уходим.
Возвращаемся домой. Объясняем в доме как и
чего. И все рады за меня, поздравляют,
угощают.
Квартирная хозяйка три рубля в долг
отваливает. Дворник Иван в счет будущих
благ - полтинник.
Андрей Иванович с пятого номера -
двугривенный и обедом кормит.
Живу три дня хорошо и отлично. Мечтаю, чего
куплю. Сапог, думаю, покупать не буду. Куплю
сандалии. И еще полгода жить буду что
богатый.
Через три дня суд наступает.
Все по закону. Кодекс лежит на столе.
Портреты висят. Губпрокурор сбоку сидит.
Речи происходят. И все за меня.
«Менее сорока пяти, думаю, не соглашусь».
И вдруг выносят резолюцию: полгода со
строгой изоляцией.
А мне, безработному человеку, хоть бы кто
плюнул.
- Граждане, говорю, народные судьи! Господин
губпрокурор. Мне бы, говорю, рублей десять...
Молчат. Только по губам деньгами помазали.
- Да что ж это, говорю, граждане, народные
судьи! Хозяйке-то, говорю, кто платить будет?
Андрей-то, говорю, Иваныч обождет. А хозяйка-то,
говорю, повесится. Войдите, говорю, в
положение. Эх, говорю, жизнь-жистянка!
Так и ушел с чем пришел.
|