Дисциплина
From Internet
жасно я люблю всякие путешествия.
Меня, братцы мои, хлебом не корми,
позволь мне только поехать куда-нибудь.
Поездом или пароходом - мне это все
равно. Главное; чтоб были два или
три приятных собеседника. С ними я
согласен хоть в Патагонию ехать.
Очень мне нравится беседовать с
незнакомыми.
В свое время я очень много ездил. А
когда бесплатно было, я и с поезда
не вылезал.
А трудно тогда приходилось.
Пассажир был злой, неразговорчивый,
чуть что - ногами пихался. И вообще -
давка, безобразие. Мне даже раз на
желудок мешок с крупчаткой уронили.
Конечно, я сам виноват. Я на пол
прилег. Ужасно утомился - стоял три
ночи, ну и прилег. Предупредил еще:
- Братцы, говорю, я на пол прилег, не
наступите на лицо.
На лицо не наступили, но от толчка с
полки мешок упал. И спасибо, братцы,
что небольшой мешок упал. Рядом
стоял пуда на два.
А то однажды стеарином мне вглаз
капнули. Это обер капнул.
Наклонился он, собачий нос, надо
мной,со свечкой.
- Ваш, говорит, билет?
И капнул. Нечаянно, говорит. А мне от
этого не легче. У меня до сих пор на
глазу отметина осталась. Вот ежели
приподнять веко, то на роговой
оболочке каждый гражданин может
увидеть желтоватое пятно величиной
с горошину.
Да. Трудно тогда было. С теперешним
положением сравненья нету.
Я вот на днях в Лугу ездил. Чудесно
ехать. Порядок, европейская
аккуратность, чистота. Жаль только,
пассажиры мне плохие попались. Не
очень разговорчивые. Один носом
ключет - спать ему, видите ли,
хочется, другой - мужичок - кушает
всю дорогу. Да как кушает! Срежет
кусок хлеба, масла на него
наворотит и жует. Потом опять. Это
он заснуть боялся.
Был еще третий - старикан. Тоже
дрянь пассажир, Из него, из собаки,
слова клещами нужно выжимать. Я уж к
нему и так, и так - молчит. Начал я
ему рассказывать, как мука на меня
упала, -молчит. Показал я ему пятно
на роговой оболочке. Пятно он
осмотрел, но ничего такого
интересного не сказал.
Наконец после одной большой
станции говорю ему:
- Уважаемый гражданин, а
великолепно теперь в поездах ехать.
Не правда ли? Порядок. Едешь будто
по германской территории.
- Чего? - спрашивает.
- Словно, говорю, по германской
земле едешь... С чего бы это
изменение такое?
- А это, говорит, дисциплина.
Русскому человеку невозможно без
дисциплины.
- Это, говорю, верно. Золотые слова. В
каждом деле прежде всего
дисциплина. Будь то военное дело
или даже водный транспорт.
- Да, - отвечает старик. Только
русский человек неправильно
дисциплину понимает.
- То есть, говорю, как же неправильно,
если такой порядок?
- А так...
И не успел тут старик слов
договорить, как встает вдруг
мужичок со своего места.
- Вы, говорит, про что
разговариваете? Я, говорит, этого
слова - дисциплина - слышать не могу....
- А что? - спрашиваем.
- Вы, говорит, про Ваську Чеснокова
слышали? Черный такой мужик?
- Нет, говорим.
- Ну так, говорит, это его и убили по
дисциплине этой.
- Да ну? - спрашиваю.
- Да, говорит, ей-богу. В германскую
войну. На фронте... Пригнали нас в
окопы, а мы ни уха ни рыла в военном
деле... А тут Лешку Коновалова... Вы
Лешки не знали ли?
- Нет.
- Ну так вот. Лешку Коновалова
часовым поставили. А начальник
строгий был. Начальник подошел к
Лешке, харей его повернул к
противнику и говорит:
- Вот, говорит, за бугром противник.
Ежели кто из-за бугра покажется -
лепи туда пулей.
А случилось, что за бугор Васька
Чесноков пошел. Там он картошку рыл.
Трава высокая - немцу не видно.
Возвращается,
А часовой Лешка видит, что фигура из-за
бугра прет, ружье вскинул. Только
смотрит: знакомая фигура - Васька
Чесноков.
- Эу! - закричал Лешка.- Васька, ты?
Тот руками машет. Я, дескать.
Заплакал Лешка, выстрелил...
- Ну и что же? - спросил я.
- Ну и убил...
Мужичок отрезал кусок хлеба и
принялся снова жевать.
Старичок засмеялся.
- Вот, говорит, не угодно ли!
Я говорю:
- Это не доказательство. Это
глупость. Вот вы, говорю, хотели что-то
рассказать.
- Да, говорит, хотел, да некогда.
Сходить мне сейчас.
Взял Он корзинку и на площадку
вышел.
Поезд, конечно, остановился. А я
стал в окно смотреть,
И вижу: выходит на платформу
дежурный. Красивый такой мужчина, в
галифе.
Вышел он, прутиком по сапогу
хлопает, усишки подвивает. На дам
косится.
Прислонился к забору.
- Эй, - кричит, - Игнат!
Подходит к нему сторож.
- Игнат, - говорит дежурный, - принеси-ка,
брат, папиросы. На столе у меня
лежат.
Игнат бросился в вокзал.
«Дисциплина, - подумал я. - А пожалуй
что старик и прав: неправильно
многие дисциплину понимают...»
Поезд наш пошел дальше.
Больше мне ни с кем поговорить не пришлось.
|